- А ты знаешь, зачем смерти коса?
Я не знала.
- Пока человек живет на свете, он врастает в ткань жизни. В людей, которые его любят или ненавидят, в их память, их фотографии и письма. Он оставляет следы, когда создает что-то: строгает ли новый стол для дачи, или жарит блинчики, или снимает фильм. Или разрушает. Может разбить чашку и сердце кому-то, сжечь тостер или церковь. Его большие идеи изменяют мир, а его маленькие слова – чей-то день. Тепло его выдоха нагреет воздух возле лица, а миллиарда его выдохов хватит на тысячу лиц. И все эти отметины – это на самом деле ростки, или корни, или побеги – как хочешь. Они прошивают бытие маленькими стежками, и чем дольше человек живет, чем больше от него отрастает дел, и слов, и людей – тем прочнее его держит.
А потом приходит пора уходить – и нужно ведь как-то его освободить. Уходящего. И тогда смерть взмахивает косой – и срезает все эти тысячи стеблей, и берет его за руку, и уводит. А обрезанные ростки остаются в ткани, какие-то дольше, какие-то меньше. Крепче всего держатся те, которые сплелись с другими корнями, а если кто-то совсем не успел пожить – то от него останется один тоненький стеблик.
- А потом? Они вянут, как цветы в вазе?
- Нет, они скорее истончаются, тают, как лед или мед под струей горячей воды. Или как дым.
- Насовсем?.. – часть меня понимала, что ни один след от человеческой души на земле не будет вечным, но это бесследное рассеивание последней памяти о чьей-то такой важной для него жизни в равнодушном полотне сущего леденило экзистенциальным ужасом.
Он улыбнулся одной стороной губ:
- А разве мед исчезает насовсем? Или растаявший лед, разве не превращается в воду? Ничего никуда не исчезает, детка. Просто ты больше не можешь разглядеть, где дым, а где весь остальной воздух на свете.
Мы помолчали. В моей голове светящиеся и тоненькие, как гифы грибов, нарисованные Миядзаки, сквозь космос вещей и понятий ползли ростки людей.
- А если прорасти как-то погуще, типа всех знать, и везде толсто наследить, то смерти будет сложнее тебя скосить? Если прям заросли?..
В ответ мой собеседник иронически прокашлялся:
- Были, да, такие любители поторговаться. Разной валютой. Завоеванными землями, тысячей сыновей в каждой покоренной деревне, храмом из камня, молвой из вранья или даже из правды. Но знаешь что? Секрет в том, что ей и ее косе всегда хватает одного взмаха.